 |
|
Гибсон Уильям. Нейромантик |
 |
|
| Добро пожаловать на наш сайт |  |
Дом и Мурашовник остались далеко за Тихим океаном, возвращение казалось делом сложным и маловероятным, а сам он теперь далеко уже не человек-терминал и не ковбой инфопространства, не то, что прежде. Заурядный делец, старающийся забраться чуть выше прочих и заработать свое. Но сны посещали его в японских гостиницах подобно видениям вуду, и он кричал и кричал во сне и просыпался в темноте, один, скрючившись на гостиничной койке, словно в гробу; его руки впивались в матрас, и мягкий пластик выпирал между пальцами, старающимися дотянуться до клавиатуры, которой здесь не было. - Вчера вечером я видел твою подругу, - сообщил Кейсу Рац, передавая ему следующую порцию пива. - У меня, вообще-то, подружки нет, - отозвался Кейс и отпил из бокала. - Мисс Линду Ли. Кейс покачал головой. - Нет девушки? Нет ничего? Только делишки? Только биз', мой друг-артист? Вся жизнь посвящена коммерции? Маленькие глазки бармена, гнездившиеся в глубине складок морщинистой плоти, буравили лицо Кейса. - Скажу тебе откровенно, в ее обществе ты мне нравишься больше. С ней ты чаще улыбаешься. А при нынешней-то жизни через пару-тройку недель в своей хмурости ты достигнешь наконец вершин артистизма и тебя разберут на запчасти в какой-нибудь клинике. - Ты просто разбиваешь мне сердце, Рац. Кейс допил пиво, расплатился и направился к двери, сутуля узкие плечи под вылинявшим от дождей нейлоном ветровки защитного цвета. Пробираясь сквозь нинсейские толпы, он чувствовал запах собственного застоявшегося пота. Кейсу было двадцать четыре. В двадцать два он еще был ковбоем, пронырой, одним из лучших во всем Мурашовнике. Его натаскивали самые классные спецы - Мак-Кой Поули и Бобби Квин, легенды биза. Продукт и молодости и сноровки, подключенный к переходнику инфопространства, преобразующего его бестелесную сознательную сущность в череду согласованных галлюцинаций, из которых и образовывалась Матрица, Кейс восторженно работал на износ. Вор, он работал на других, более богатых воров; его наниматели занимались разработкой экзотических программных продуктов - программ для проникновения сквозь блистательные заграждения защитных систем корпораций и отпирания дверей к богатейшим информационным полям. Он сделал классическую ошибку - из тех, по поводу которых клялся никогда ничего подобного не совершать. Он украл у своих хозяев. Придержал кое-что для себя и попытался переправить за кордон, в Амстердам. Кейс до сих пор не мог понять, как все-таки его засекли, хотя теперь это уже не имело значения. Кейс ждал смерти, но ему только приветливо улыбались. Конечно, его всегда будут рады видеть, но только как человека со стороны, с деньгами. Которых у него теперь не будет. Потому что - улыбка не сходила с их уст они сделают так, что он уже никогда не сможет работать так, как работал. А затем они повредили его нервную систему русским боевым микотоксином. Привязанный к кровати в отеле "Мемфис", он галлюцинировал тридцать часов подряд, а его талант выгорал, микрон за микроном. Повреждение, нанесенное ему, было минимальным, неуловимым и эффективным до предела. Для Кейса, который жил только ради восторженного бестелесного пространствования в мнимой реальности, это было Падением. В барах, где его знали как лихого малого, сорвиголову, ему порекомендовали снадобья, облегчающие страдания тела. Но тело для него всегда было лишь куском мяса. А теперь Кейс стал узником собственной плоти. Его имущество было спешно преобразовано в "новые иены", в толстую пачку банкнот, валюты старого образца, бесконечно циркулирующей по замкнутой траектории мирового черного рынка подобно ракушкам тробианских островитян. Вести законные операции с наличными в Мурашовнике было очень трудно; в Японии же подобное вообще преследовалось по закону. В Японии - он знал это с абсолютной и непоколебимой уверенностью можно найти способ излечить его недуг. В Тибе. Как в официальных клиниках, так и в мощной сети нелегальных больниц - "черных клиник". Синоним имплантации, микробионики и сращивания нервов, Тиба словно магнит притягивал представителей технокриминальной субкультуры Мурашовника. В Тибе его пачка новых иен почти на глазах растаяла в бесконечной круговерти консультаций и осмотров. Люди из "черных" клиник, его последняя надежда, выразили восхищение процедурой, с помощью которой его искалечили, а затем все дружно помотали головами: нет. Теперь Кейс спал в дешевых капсулах-гробах, в гостинице возле порта, где всю ночь напролет с похожих на гигантские треножники вышек, из галогеновых прожекторов лились на доки слепящие потоки голубого света; отсюда не были видны огни Токио - сияние в небе цвета экрана телевизора, настроенного на пустой канал, не была видна высоченная голограмма с надписью "Фудзи электрик компани", а Токийский залив казался чернеющей бесконечностью, над которой, над хлопьями плавающей стиропены, кружили чайки. Почти сразу за портом начинался город, где невероятно огромные кубические здания фабрик и корпораций господствовали над жилыми массивами. Порт и город разделяла узкая полоса старых улиц, место, у которого не было официального названия. Ночной Город, и Нинсей - его сердце. Днем почти все бары Нинсея безлюдны или вообще закрыты, неоновые огни мертвы, голограммы погашены и ждут. Под отравленно-серебристым небом. В двух кварталах от "Чата", в чайном домике "Харре де Те", Кейс запил двойным эспрессо свою первую вечернюю пилюлю - плоский розовый октагон, патентованный бразильский препарат, купленный у одной из девчонок Зона. Стены в "Харре" были отделаны зеркальными панелями, обрамленными красными неоновыми трубочками. |
|
All Rights Reserved